Phonytom
Cupid's Gun
Автор: tyhyin
Рейтинг: низкий
Жанр: романс, ангст
Пэйринг: Нейтан/Саймон
Примечание: возможенжуткий OOC
Примечание два: AU
читать дальше
Ты живешь - и что-то не так. Будто мир накренился совсем незаметно, но приходится постоянно наклоняться, чтобы не упасть в космос. Этот парень из клуба, Кёртис, полузабытой телевизионной картинкой, а не воспоминанием проскальзывает по краю сознания.
Но когда ты видишь Его, память рассыпается ворохом искр.
Саймон эхом отзывается в голове, повторяется снова и снова, когда парень ловит твой взгляд и его глаза расширяются. Синие, как безоблачное небо - и превратившиеся из точек в черные дыры зрачки поджигают фейерверк признания.
Саймон, Саймон, САЙМОН!
Только когда он отворачивается, в похожей на воздушный шарик голове появляется одна мысль. Он важен! Глаза открываются, и вместо него, Саймона, уже пустота.
Паника. Почему отпускать-терять Саймона так безумно страшно?
Грохочущая музыка ощутимой волной отдается от стен. Клуб огромен - ты дважды обходишь его по кругу, но стоит завернуть за угол, как оказываешься в совершенно незнакомом месте.
Саймон, должно быть, ушел.
Расстройство слабо покалывает на языке, когда ты прислоняешься к заросшей мхом стене.
Из-за камней за твоей спиной кто-то меланхолично поет: ″And if Cupid's got a gun, then he's shootin'″. Хихикаешь и ищешь на себе дыры от пуль.
Наверное, именно тогда ты понимаешь, что пьян - не так, как мог бы, но найти его уже не получится.
Песня затихает в чьих-то воплях и перестуке подошв по каменному полу. Открываешь глаза - и когда только успел закрыть? - и узнаешь в промелькнувшем мимо тебя человеке Кёртиса. Даже не будь ты пьян, он все равно показался бы размытым пятном.
Секунда. Двое мужчин пробегают мимо, только медленно, как черепахи. Один из них кричит: ″Стоять, полиция!″.
Сквозь туман алкоголя понимаешь, что Кёртис бежит от полиции - значит, знает, где выход.
Наверное, не стоит так быстро вскакивать на ноги, потому что мир снова качается. Воспоминание вспышкой проносится перед глазами - Саймон глядит на тебя и говорит что-то об оборотнях. Оранжевый комбинезон. Чувствуешь, как дергаются уголки губ, и незаметно для самого себя выдыхаешь:
-Псих.
Выпрямляешься - планета в который раз сходит с орбиты, - и успеваешь увидеть спину одного из мужчин. Крик затихает.
Наверное, даже самые прославленные бегуны не бросались вперед с таким рвением, как ты. Бежишь, и кажется - вот-вот свалишься, запнешься о собственные ноги и полетишь кувырком. Для пьяного довольно хорошо выходит, думаешь ты, может, стоит учредить и поучаствовать в Алкогольных Олимпийских играх? Полицейские заворачивают за очередной угол.
Нагоняешь, но Кёртиса нигде не видно. Нет, не надо впадать в панику, парни ведь еще не остановились. И правда - через секунду они растворяются в болезненно-желтом свете, который может принадлежать только уличному фонарю.
Движешься на одном импульсе, и только холодный ночной воздух останавливает тебя. Если бы не он, ты бы продолжал бежать и бежать, забыв обо всем, даже о Саймоне, в адреналиновой горячке.
Кёртис - расплывчатое пятно где-то с краю, когда ты оглядываешься. Да и полицейские прекратили двигаться.
Почему-то трудно дышать, ты стоишь на месте, жадно, со всхлипами глотаешь воздух и ищешь Саймона. Рядом с мусорным баком кто-то стоит. Их почти не видно в облаке дыма, и ты отворачиваешься. Саймона там нет. Почему? Саймон не курит.
Улица кишит чавами. Спрашиваешь себя, зачем вообще пришел в этот клуб, и видишь его.
Приходится скашивать глаза, и от Саймона до круга света почти фут, но ты знаешь, что это он.
И он смотрит на тебя.
Время разлетается осколками, когда ваши взгляды встречаются. Ты можешь или сделать шаг, один маленький шаг вперед - или развернуться и продолжить жить в накренившемся мире. Саймон, кажется, не моргает, и ″ну же, выбирай″ ясно читается в его глазах.
Шаг становится двумя, потом тремя - и вот ты стоишь перед ним. Все еще смотришь ему в глаза, матово-блестящие и распахнутые, и больше чувствуешь, чем слышишь его шепот:
-Нейтан.
Слишком тихо, думаешь ты, скажи еще раз. Но он молчит, ждет.
Не знаешь, почему, но с языка срывается:
-Псих.
Саймон расплывается в улыбке, и ты следом за ним.
Плотина ломается, и слезы текут по щекам Саймона. Ты знаешь, что это от счастья, но инстинктивное желание прикоснуться, вытереть их озадачивает.
Потому что это ты чувствуешь к парню. Потому что это для тебя в новинку.
Ты прикасаешься к нему, кладешь руку на плечо и чувствуешь себя немного странно - будто дом с раскрытыми дверями и окнами, продуваемый всеми ветрами. Чувствуешь себя воздушным шариком, и мир все еще противоестественно наклонен, но теперь ты знаешь, за что можно держаться. Смотришь на свою руку и слышишь смех, который возвращает воспоминание, спрятанное подальше, принадлежащее тебе одному.
В глазах Саймона отражается твое лицо, твои губы, когда он говорит:
-Нейтан, ты пьян.
Голос веселый, даже чуточку восхищенный, и Саймон накрывает твою ладонь своей.
Ты хочешь сказать: ″Знаешь, если ты и дальше будешь так делать, я вообще никогда не протрезвею″. Ты чувствуешь себя превосходно, но этот точно не показатель трезвости. Вместо всего этого говоришь:
-Для пьяного я очень даже классно бежал.
И Саймон снова смеется.
Тишина туманом мягко отводит оставшийся мир на второй план, а ты так и смотришь на парня перед собой.
Застегнутая на все пуговицы до самого горла рубашка, аккуратно зачесанные набок волосы, словно вырезанное из мрамора лицо, совсем немного оттопыренные уши и умные синие глаза. Красивый.
Саймон тянется к тебе, ты мгновенно понимаешь, о чем он думает, но в том, что происходит дальше, виноват только отрезвляющий ночной воздух - ты тянешь его вниз по аллее.
Ты знаешь, что сможешь отбиться от нескольких чавов, но вот Саймон... Нет. Тем более нет, если они увидят, что ты собираешься сделать прямо перед ними.
-Чавы,- коротко поясняешь ты и прижимаешь Саймона к стене, не думая, что это странно и слишком быстро. Если бы мимо прошел полный незнакомец, то он бы подумал, что ты не впервые целуешь парня - ну и черт с ним. На то он и незнакомец.
Ты не колеблешься ни на секунду, и Саймон сдается, подчиняется.
К сожалению, людям жизненно необходимо дышать, и ты подаешься назад. Самодовольно улыбаешься, когда видишь искусанные губы Саймона. Не успеваешь даже нормально вдохнуть, как оказываешься в самых настоящих медвежьих объятиях. Нос Саймона тыкается тебе куда-то в плечо, и ты слышишь всхлипывания.
Ты обнимаешь его и бормочешь все слова, что возвращаются вместе с воспоминаниями. Слова из разговоров. Слова, после которых он смеялся. Слова, после которых тебе хотелось поцеловать его. Он все это время был совершенно один. Только одиночество и мимолетное волнение, когда кто-то обращал внимание - так было до тебя.
Совсем как невидимка.
Последнее слово вы произносите одновременно, и Саймон сильнее вцепляется в твой пиджак. Внутри у тебя гудят засунутые в банку пчелы, и ты не знаешь, останется ли это воспоминанием. Наверное, Саймон думает о том же, но ни ты, ни он не хотите отпускать.
Воздух все прозрачнее и прозрачнее от холода, и ты уверен, что Саймону жутко холодно в тонкой рубашке, потому что, если честно, твой пиджак на низкие температуры никак не рассчитан.
-Знаешь, куда можно пойти?- шепчешь ты в его макушку и тут же прикусываешь язык, понимая, как можно понять твои слова.- То есть, чтобы, ну, поговорить, не трахнуться. Хотя не то чтобы я не хотел. И зачем я это говорю?
Последнее больше мысль вслух.
Саймон смеется и краем твоего пиджака вытирает слезы. Легкая вспышка раздражения, что твой пиджак используют для подобного, проносится в мыслях и тут же пропадает. Это знакомо.
Ты просто рад, что его слезы не превратились в лед, потому что на таком холоде это вполне возможно.
Его ладонь все еще прижата к твоей правой лопатке. Твои руки - зеркальное отражение его.
Саймон шмыгает носом, и ты замечаешь, что его кончик розовеет.
-Я живу с родителями, так что можно пойти ко мне,- говорит он.
Твоя лопатка негодующе вопит, требуя вернуть его руку обратно.
И ты совершенно трезв.
Саймон не двигается, и только через пять или сколько-то там минут разглядывания его левого уха ты понимаешь, что так и не отпустил его. Практически силой отрываешь руки, делаешь шаг назад, поднимаешь их, словно сдаешься, и мгновенно сожалеешь об этом.
Тебя тянет к Саймону, который косо улыбается и берет тебя за руку. У него ледяные пальцы. У тебя наверняка такие же.
Ты благодаришь всех известных богов, что не надо идти мимо клуба, потому что ты не отпустишь руку Саймона даже под угрозой смерти от рук чавов.
Оказывается, до его дома довольно далеко, и ты спрашиваешь, с кем он собрался идти домой. Не получив ответа, толкаешь его плечо своим и говоришь:
-Ну же, Си.
Прозвище только становится очередным сюрпризом для вас обоих.
-Ни с кем. У меня нет друзей,- отвечает он, глядя на асфальт, и если бы ты не держал его руку, она бы непременно упала.
Блин, ну и идиот, думаешь ты, когда перед глазами вспыхивает ″очевидно″.
-Ну, теперь у тебя есть я.
Ты и сам не понимаешь всего, что чувствуешь в тот момент. Подстраиваешься под шаг Саймона и крепче сжимаешь его ладонь.
Впервые за вечность, наверное, тебя не клонит влево.
Когда вы стоите у дверей дома и Саймон ищет в кармане ключи, ты понимаешь, что сверху тебя кто-то явно любит - ты совершенно не смотрел себе под ноги и все равно не врезался ни в один фонарный столб. Вечные литературные бабочки бьют крылышками где-то у тебя в груди, когда вспоминаешь короткие взгляды - и твои, и его.
В прихожей, сам не понимая, почему, стягиваешь кеды. Твоя мама не ругается, если ты разгуливаешь по дому в обуви. Саймон снимает свои ботинки, мир возвращается в свою плоскость еще раз, и вы смотрите друг на друга целую вечность, пока откуда-то справа не доносится мужской голос:
-Саймон, это ты?
-Да, папа,- отзывается Саймон.- Я с другом.
Если ты и слышишь совершенно другое значение последнего слова, то это все твой гиперактивный, страдающий от недостатка секса мозг.
Чтобы добраться до лестницы наверх, нужно пройти через гостиную, а именно там и обретается отец Саймона. По телевизору на четвертом канале показывают ″Шлюху Дьявола″.
До лестницы остается совсем чуть-чуть, когда позади раздается:
-Подожди, Саймон, хоть познакомь нас.
Саймон глухо стонет, но возвращается в гостиную. Ты следуешь за ним. Саймон показывает сначала на своего отца, а затем на тебя.
-Папа, это Нейтан, Нейтан, это папа.
Протягиваешь руку и, когда мужчина пожимает ее, вежливо говоришь:
-Рад познакомиться, мистер Беллами.
Откуда ты знаешь фамилию Саймона?
Почему-то хочется произвести на него впечатление, но в ответ получаешь только: ″Взаимно″. По лицу Беллами-старшего проскальзывает одобрение, а потом он моргает и возвращается к телевизору.
Наверное, именно так Саймон и будет выглядеть, если наберет несколько фунтов и отрастит бороду.
После этого Саймон толкает тебя наверх с такой скоростью, что тебе кажется, будто где-то в рукаве у него спрятан телепортатор.
Саймон включает свет, но в комнате светлее не становится. В углу рядом с окном стоит кровать, напротив нее стол с ноутбуком и креслом на колесиках и шкаф, на каждой стене бумажный бордюр с изображениями планет. Над столом висят коробочки с бабочками. Это знакомо.
Самая опрятная комната, которую ты когда-либо видел.
Когда ты смотришь на кровать, всплывает очередное воспоминание. То, где ты просыпаешься с Саймоном и проникающий сквозь занавески солнечный свет окрашивает его золотом. У воспоминания цвет ваших улыбок.
Саймон шагает к столу, но ты против и тянешь его к кровати. Протягиваешь ноги на покрывале, прижимаешься спиной к спинке, и это естественно, даже очевидно, и перед тобой - затылок Саймона.
Может, это не самое лучшее положение, чтобы обсуждать все детали вашей общей ″другой″ жизни, но хей, зачем что-то менять, когда и так хорошо?
Тишина.
Дышишь глубоко и ровно, тепло Саймона успокаивает. Ты не хочешь говорить первым, потому что из вас двоих только Саймон умный, да и вообще, после всего, что ты творил в прошлом, ты не хочешь, чтобы он думал о тебе как об идиоте.
-Кёртис изменил настоящее только два раза. Сначала ничего особенного, только Гэри был с нами во время грозы и тоже получил способность. Он мог управлять людьми силой мысли,- тихо произносит Саймон и вздрагивает.
-Да, веселого было мало.
Очередное воспоминание - и ты замолкаешь и обнимаешь Саймона чуть сильнее. Гэри был тем еще ублюдком-садистом.
Тишина не напрягает, а терпеливо ждет, когда ты ее нарушишь. Но в голове пусто, даже воспоминания отказываются помогать. Нужно что-то вроде изображение, чтобы превратить размытый намек в полноценную память.
Ты вздыхаешь и смотришь в окно.
К стене соседского дома прикреплено баскетбольное кольцо. Это напоминает тебе, кто у Саймона в соседях. Оуэн Ричардс. С ублюдком можно столько всего сделать... Начать можно с простых пинков, но воображение у тебя всегда работало отлично, так что надо будет придумать что-нибудь получше.
Вспоминаешь, что сам Саймон сделал с Оуэном, и не можешь сдержать смех. Саймон неловко вертится, пытается заглянуть тебе в лицо. Воспоминание отнюдь не смешное, но ты все равно смеешься.
-Что?- спрашивает Саймон, в глазах подозрение, но ты просто улыбаешься и хихикаешь в его волосы.
-Ты подкинул собачье дерьмо ему в почтовый ящик?- отвечаешь, и смеетесь уже вы оба.
Снова молчание, но никто из вас не пытается что-то сказать. Уже достаточно сказано, для одной ночи, по крайней мере.
-Останься со мной, Нейтан,- едва слышно шепчет Саймон, и ты думаешь - зачем спрашивать?
-Всегда.
Это же очевидно. Нет, правда.
Пока ищешь по карманам телефон, несколько раз касаешься Саймона и усмехаешься, когда он ничего об этом не говорит. Звонишь матери. Надо же сказать ей, где ты, чтобы не волновалась.
Она узнает имя Саймона, но ″а, тот парень, с которым ты когда-то встречался″ становится полной неожиданностью. Потому что ты ожидаешь нечто вроде ″о, этот тот, который всегда в рубашках ходит?″. То, что твоя матушка хотя бы неопределенно помнит Саймона, уже чудо.
Утро приходит вместе с ноющей спиной и сопящим у тебя на груди Саймоном. Ты ухитрился заснуть сидя. Тыкаешься носом в его волосы. И это здорово, и Саймон настоящий, и твоя рука все еще лежит у него на животе.
Сон не желает отпускать, и ты откидываешься на спинку кровати и закрываешь глаза.
Шум. Странный шум, которого во сне быть не должно.
Оглушительный треск, ты распахиваешь глаза и видишь невысокую, похожую на светлую мышку женщину. Это Марта, подсказывает уже работающий мозг, мама Саймона. Который, кстати, все еще дрыхнет как сурок.
Наверное, стоило передвинуть руку чуть выше, думаешь ты и готовишься к приступу паники, когда она с улыбкой говорит: ″Нейтан?″,- и ты готов прыгать от радости.
Интересно, если ты обратишься к ней сразу по имени, это будет слишком странно? Хотя что может быть страннее твоего предположительно гетеросексуального сына в кровати с другим парнем?
И потом, все и так уже странно.
-Доброе утро, Марта,- отвечаешь ты.
Она улыбается.
-Руперт сказал, что Саймон привел сюда друга, но я не думала, что это ты.
Потом она вспоминает, что у ее ног лежат осколки от двух чашек, чай из которых впитывается в кремового цвета ковер.
-Я сделала вам по чашке чая, хорошо, что уронила, теперь знаю, что надо положить три ложки сахара.
Она снова улыбается, ты тоже. У Саймона ее улыбка. Вспоминаешь, что тебе нравится его мама, и радуешься, что она помнит и тебя, и то, как ты любишь свой чай.
Марта глядит на остатки чашек, и, желая помочь, ты приподнимаешься, но она качает головой.
-Мы же не хотим его разбудить, ммм?
Вы хихикаете, потому что Саймона только ядерной бомбой и можно разбудить. Марта собирает осколки и уходит. Счастливая улыбка так и не сходит с ее лица.
Тишину нарушает ровное дыхание Саймона, и ты улыбаешься. Может, довольно необычно начинать отношения так, но кто сказал, что вы обычные?
Саймон сонно тыкается носом тебе в грудь. Значит, согласен.
Автор: tyhyin
Рейтинг: низкий
Жанр: романс, ангст
Пэйринг: Нейтан/Саймон
Примечание: возможен
Примечание два: AU
читать дальше
Ты живешь - и что-то не так. Будто мир накренился совсем незаметно, но приходится постоянно наклоняться, чтобы не упасть в космос. Этот парень из клуба, Кёртис, полузабытой телевизионной картинкой, а не воспоминанием проскальзывает по краю сознания.
Но когда ты видишь Его, память рассыпается ворохом искр.
Саймон эхом отзывается в голове, повторяется снова и снова, когда парень ловит твой взгляд и его глаза расширяются. Синие, как безоблачное небо - и превратившиеся из точек в черные дыры зрачки поджигают фейерверк признания.
Саймон, Саймон, САЙМОН!
Только когда он отворачивается, в похожей на воздушный шарик голове появляется одна мысль. Он важен! Глаза открываются, и вместо него, Саймона, уже пустота.
Паника. Почему отпускать-терять Саймона так безумно страшно?
Грохочущая музыка ощутимой волной отдается от стен. Клуб огромен - ты дважды обходишь его по кругу, но стоит завернуть за угол, как оказываешься в совершенно незнакомом месте.
Саймон, должно быть, ушел.
Расстройство слабо покалывает на языке, когда ты прислоняешься к заросшей мхом стене.
Из-за камней за твоей спиной кто-то меланхолично поет: ″And if Cupid's got a gun, then he's shootin'″. Хихикаешь и ищешь на себе дыры от пуль.
Наверное, именно тогда ты понимаешь, что пьян - не так, как мог бы, но найти его уже не получится.
Песня затихает в чьих-то воплях и перестуке подошв по каменному полу. Открываешь глаза - и когда только успел закрыть? - и узнаешь в промелькнувшем мимо тебя человеке Кёртиса. Даже не будь ты пьян, он все равно показался бы размытым пятном.
Секунда. Двое мужчин пробегают мимо, только медленно, как черепахи. Один из них кричит: ″Стоять, полиция!″.
Сквозь туман алкоголя понимаешь, что Кёртис бежит от полиции - значит, знает, где выход.
Наверное, не стоит так быстро вскакивать на ноги, потому что мир снова качается. Воспоминание вспышкой проносится перед глазами - Саймон глядит на тебя и говорит что-то об оборотнях. Оранжевый комбинезон. Чувствуешь, как дергаются уголки губ, и незаметно для самого себя выдыхаешь:
-Псих.
Выпрямляешься - планета в который раз сходит с орбиты, - и успеваешь увидеть спину одного из мужчин. Крик затихает.
Наверное, даже самые прославленные бегуны не бросались вперед с таким рвением, как ты. Бежишь, и кажется - вот-вот свалишься, запнешься о собственные ноги и полетишь кувырком. Для пьяного довольно хорошо выходит, думаешь ты, может, стоит учредить и поучаствовать в Алкогольных Олимпийских играх? Полицейские заворачивают за очередной угол.
Нагоняешь, но Кёртиса нигде не видно. Нет, не надо впадать в панику, парни ведь еще не остановились. И правда - через секунду они растворяются в болезненно-желтом свете, который может принадлежать только уличному фонарю.
Движешься на одном импульсе, и только холодный ночной воздух останавливает тебя. Если бы не он, ты бы продолжал бежать и бежать, забыв обо всем, даже о Саймоне, в адреналиновой горячке.
Кёртис - расплывчатое пятно где-то с краю, когда ты оглядываешься. Да и полицейские прекратили двигаться.
Почему-то трудно дышать, ты стоишь на месте, жадно, со всхлипами глотаешь воздух и ищешь Саймона. Рядом с мусорным баком кто-то стоит. Их почти не видно в облаке дыма, и ты отворачиваешься. Саймона там нет. Почему? Саймон не курит.
Улица кишит чавами. Спрашиваешь себя, зачем вообще пришел в этот клуб, и видишь его.
Приходится скашивать глаза, и от Саймона до круга света почти фут, но ты знаешь, что это он.
И он смотрит на тебя.
Время разлетается осколками, когда ваши взгляды встречаются. Ты можешь или сделать шаг, один маленький шаг вперед - или развернуться и продолжить жить в накренившемся мире. Саймон, кажется, не моргает, и ″ну же, выбирай″ ясно читается в его глазах.
Шаг становится двумя, потом тремя - и вот ты стоишь перед ним. Все еще смотришь ему в глаза, матово-блестящие и распахнутые, и больше чувствуешь, чем слышишь его шепот:
-Нейтан.
Слишком тихо, думаешь ты, скажи еще раз. Но он молчит, ждет.
Не знаешь, почему, но с языка срывается:
-Псих.
Саймон расплывается в улыбке, и ты следом за ним.
Плотина ломается, и слезы текут по щекам Саймона. Ты знаешь, что это от счастья, но инстинктивное желание прикоснуться, вытереть их озадачивает.
Потому что это ты чувствуешь к парню. Потому что это для тебя в новинку.
Ты прикасаешься к нему, кладешь руку на плечо и чувствуешь себя немного странно - будто дом с раскрытыми дверями и окнами, продуваемый всеми ветрами. Чувствуешь себя воздушным шариком, и мир все еще противоестественно наклонен, но теперь ты знаешь, за что можно держаться. Смотришь на свою руку и слышишь смех, который возвращает воспоминание, спрятанное подальше, принадлежащее тебе одному.
В глазах Саймона отражается твое лицо, твои губы, когда он говорит:
-Нейтан, ты пьян.
Голос веселый, даже чуточку восхищенный, и Саймон накрывает твою ладонь своей.
Ты хочешь сказать: ″Знаешь, если ты и дальше будешь так делать, я вообще никогда не протрезвею″. Ты чувствуешь себя превосходно, но этот точно не показатель трезвости. Вместо всего этого говоришь:
-Для пьяного я очень даже классно бежал.
И Саймон снова смеется.
Тишина туманом мягко отводит оставшийся мир на второй план, а ты так и смотришь на парня перед собой.
Застегнутая на все пуговицы до самого горла рубашка, аккуратно зачесанные набок волосы, словно вырезанное из мрамора лицо, совсем немного оттопыренные уши и умные синие глаза. Красивый.
Саймон тянется к тебе, ты мгновенно понимаешь, о чем он думает, но в том, что происходит дальше, виноват только отрезвляющий ночной воздух - ты тянешь его вниз по аллее.
Ты знаешь, что сможешь отбиться от нескольких чавов, но вот Саймон... Нет. Тем более нет, если они увидят, что ты собираешься сделать прямо перед ними.
-Чавы,- коротко поясняешь ты и прижимаешь Саймона к стене, не думая, что это странно и слишком быстро. Если бы мимо прошел полный незнакомец, то он бы подумал, что ты не впервые целуешь парня - ну и черт с ним. На то он и незнакомец.
Ты не колеблешься ни на секунду, и Саймон сдается, подчиняется.
К сожалению, людям жизненно необходимо дышать, и ты подаешься назад. Самодовольно улыбаешься, когда видишь искусанные губы Саймона. Не успеваешь даже нормально вдохнуть, как оказываешься в самых настоящих медвежьих объятиях. Нос Саймона тыкается тебе куда-то в плечо, и ты слышишь всхлипывания.
Ты обнимаешь его и бормочешь все слова, что возвращаются вместе с воспоминаниями. Слова из разговоров. Слова, после которых он смеялся. Слова, после которых тебе хотелось поцеловать его. Он все это время был совершенно один. Только одиночество и мимолетное волнение, когда кто-то обращал внимание - так было до тебя.
Совсем как невидимка.
Последнее слово вы произносите одновременно, и Саймон сильнее вцепляется в твой пиджак. Внутри у тебя гудят засунутые в банку пчелы, и ты не знаешь, останется ли это воспоминанием. Наверное, Саймон думает о том же, но ни ты, ни он не хотите отпускать.
Воздух все прозрачнее и прозрачнее от холода, и ты уверен, что Саймону жутко холодно в тонкой рубашке, потому что, если честно, твой пиджак на низкие температуры никак не рассчитан.
-Знаешь, куда можно пойти?- шепчешь ты в его макушку и тут же прикусываешь язык, понимая, как можно понять твои слова.- То есть, чтобы, ну, поговорить, не трахнуться. Хотя не то чтобы я не хотел. И зачем я это говорю?
Последнее больше мысль вслух.
Саймон смеется и краем твоего пиджака вытирает слезы. Легкая вспышка раздражения, что твой пиджак используют для подобного, проносится в мыслях и тут же пропадает. Это знакомо.
Ты просто рад, что его слезы не превратились в лед, потому что на таком холоде это вполне возможно.
Его ладонь все еще прижата к твоей правой лопатке. Твои руки - зеркальное отражение его.
Саймон шмыгает носом, и ты замечаешь, что его кончик розовеет.
-Я живу с родителями, так что можно пойти ко мне,- говорит он.
Твоя лопатка негодующе вопит, требуя вернуть его руку обратно.
И ты совершенно трезв.
Саймон не двигается, и только через пять или сколько-то там минут разглядывания его левого уха ты понимаешь, что так и не отпустил его. Практически силой отрываешь руки, делаешь шаг назад, поднимаешь их, словно сдаешься, и мгновенно сожалеешь об этом.
Тебя тянет к Саймону, который косо улыбается и берет тебя за руку. У него ледяные пальцы. У тебя наверняка такие же.
Ты благодаришь всех известных богов, что не надо идти мимо клуба, потому что ты не отпустишь руку Саймона даже под угрозой смерти от рук чавов.
Оказывается, до его дома довольно далеко, и ты спрашиваешь, с кем он собрался идти домой. Не получив ответа, толкаешь его плечо своим и говоришь:
-Ну же, Си.
Прозвище только становится очередным сюрпризом для вас обоих.
-Ни с кем. У меня нет друзей,- отвечает он, глядя на асфальт, и если бы ты не держал его руку, она бы непременно упала.
Блин, ну и идиот, думаешь ты, когда перед глазами вспыхивает ″очевидно″.
-Ну, теперь у тебя есть я.
Ты и сам не понимаешь всего, что чувствуешь в тот момент. Подстраиваешься под шаг Саймона и крепче сжимаешь его ладонь.
Впервые за вечность, наверное, тебя не клонит влево.
Когда вы стоите у дверей дома и Саймон ищет в кармане ключи, ты понимаешь, что сверху тебя кто-то явно любит - ты совершенно не смотрел себе под ноги и все равно не врезался ни в один фонарный столб. Вечные литературные бабочки бьют крылышками где-то у тебя в груди, когда вспоминаешь короткие взгляды - и твои, и его.
В прихожей, сам не понимая, почему, стягиваешь кеды. Твоя мама не ругается, если ты разгуливаешь по дому в обуви. Саймон снимает свои ботинки, мир возвращается в свою плоскость еще раз, и вы смотрите друг на друга целую вечность, пока откуда-то справа не доносится мужской голос:
-Саймон, это ты?
-Да, папа,- отзывается Саймон.- Я с другом.
Если ты и слышишь совершенно другое значение последнего слова, то это все твой гиперактивный, страдающий от недостатка секса мозг.
Чтобы добраться до лестницы наверх, нужно пройти через гостиную, а именно там и обретается отец Саймона. По телевизору на четвертом канале показывают ″Шлюху Дьявола″.
До лестницы остается совсем чуть-чуть, когда позади раздается:
-Подожди, Саймон, хоть познакомь нас.
Саймон глухо стонет, но возвращается в гостиную. Ты следуешь за ним. Саймон показывает сначала на своего отца, а затем на тебя.
-Папа, это Нейтан, Нейтан, это папа.
Протягиваешь руку и, когда мужчина пожимает ее, вежливо говоришь:
-Рад познакомиться, мистер Беллами.
Откуда ты знаешь фамилию Саймона?
Почему-то хочется произвести на него впечатление, но в ответ получаешь только: ″Взаимно″. По лицу Беллами-старшего проскальзывает одобрение, а потом он моргает и возвращается к телевизору.
Наверное, именно так Саймон и будет выглядеть, если наберет несколько фунтов и отрастит бороду.
После этого Саймон толкает тебя наверх с такой скоростью, что тебе кажется, будто где-то в рукаве у него спрятан телепортатор.
Саймон включает свет, но в комнате светлее не становится. В углу рядом с окном стоит кровать, напротив нее стол с ноутбуком и креслом на колесиках и шкаф, на каждой стене бумажный бордюр с изображениями планет. Над столом висят коробочки с бабочками. Это знакомо.
Самая опрятная комната, которую ты когда-либо видел.
Когда ты смотришь на кровать, всплывает очередное воспоминание. То, где ты просыпаешься с Саймоном и проникающий сквозь занавески солнечный свет окрашивает его золотом. У воспоминания цвет ваших улыбок.
Саймон шагает к столу, но ты против и тянешь его к кровати. Протягиваешь ноги на покрывале, прижимаешься спиной к спинке, и это естественно, даже очевидно, и перед тобой - затылок Саймона.
Может, это не самое лучшее положение, чтобы обсуждать все детали вашей общей ″другой″ жизни, но хей, зачем что-то менять, когда и так хорошо?
Тишина.
Дышишь глубоко и ровно, тепло Саймона успокаивает. Ты не хочешь говорить первым, потому что из вас двоих только Саймон умный, да и вообще, после всего, что ты творил в прошлом, ты не хочешь, чтобы он думал о тебе как об идиоте.
-Кёртис изменил настоящее только два раза. Сначала ничего особенного, только Гэри был с нами во время грозы и тоже получил способность. Он мог управлять людьми силой мысли,- тихо произносит Саймон и вздрагивает.
-Да, веселого было мало.
Очередное воспоминание - и ты замолкаешь и обнимаешь Саймона чуть сильнее. Гэри был тем еще ублюдком-садистом.
Тишина не напрягает, а терпеливо ждет, когда ты ее нарушишь. Но в голове пусто, даже воспоминания отказываются помогать. Нужно что-то вроде изображение, чтобы превратить размытый намек в полноценную память.
Ты вздыхаешь и смотришь в окно.
К стене соседского дома прикреплено баскетбольное кольцо. Это напоминает тебе, кто у Саймона в соседях. Оуэн Ричардс. С ублюдком можно столько всего сделать... Начать можно с простых пинков, но воображение у тебя всегда работало отлично, так что надо будет придумать что-нибудь получше.
Вспоминаешь, что сам Саймон сделал с Оуэном, и не можешь сдержать смех. Саймон неловко вертится, пытается заглянуть тебе в лицо. Воспоминание отнюдь не смешное, но ты все равно смеешься.
-Что?- спрашивает Саймон, в глазах подозрение, но ты просто улыбаешься и хихикаешь в его волосы.
-Ты подкинул собачье дерьмо ему в почтовый ящик?- отвечаешь, и смеетесь уже вы оба.
Снова молчание, но никто из вас не пытается что-то сказать. Уже достаточно сказано, для одной ночи, по крайней мере.
-Останься со мной, Нейтан,- едва слышно шепчет Саймон, и ты думаешь - зачем спрашивать?
-Всегда.
Это же очевидно. Нет, правда.
Пока ищешь по карманам телефон, несколько раз касаешься Саймона и усмехаешься, когда он ничего об этом не говорит. Звонишь матери. Надо же сказать ей, где ты, чтобы не волновалась.
Она узнает имя Саймона, но ″а, тот парень, с которым ты когда-то встречался″ становится полной неожиданностью. Потому что ты ожидаешь нечто вроде ″о, этот тот, который всегда в рубашках ходит?″. То, что твоя матушка хотя бы неопределенно помнит Саймона, уже чудо.
Утро приходит вместе с ноющей спиной и сопящим у тебя на груди Саймоном. Ты ухитрился заснуть сидя. Тыкаешься носом в его волосы. И это здорово, и Саймон настоящий, и твоя рука все еще лежит у него на животе.
Сон не желает отпускать, и ты откидываешься на спинку кровати и закрываешь глаза.
Шум. Странный шум, которого во сне быть не должно.
Оглушительный треск, ты распахиваешь глаза и видишь невысокую, похожую на светлую мышку женщину. Это Марта, подсказывает уже работающий мозг, мама Саймона. Который, кстати, все еще дрыхнет как сурок.
Наверное, стоило передвинуть руку чуть выше, думаешь ты и готовишься к приступу паники, когда она с улыбкой говорит: ″Нейтан?″,- и ты готов прыгать от радости.
Интересно, если ты обратишься к ней сразу по имени, это будет слишком странно? Хотя что может быть страннее твоего предположительно гетеросексуального сына в кровати с другим парнем?
И потом, все и так уже странно.
-Доброе утро, Марта,- отвечаешь ты.
Она улыбается.
-Руперт сказал, что Саймон привел сюда друга, но я не думала, что это ты.
Потом она вспоминает, что у ее ног лежат осколки от двух чашек, чай из которых впитывается в кремового цвета ковер.
-Я сделала вам по чашке чая, хорошо, что уронила, теперь знаю, что надо положить три ложки сахара.
Она снова улыбается, ты тоже. У Саймона ее улыбка. Вспоминаешь, что тебе нравится его мама, и радуешься, что она помнит и тебя, и то, как ты любишь свой чай.
Марта глядит на остатки чашек, и, желая помочь, ты приподнимаешься, но она качает головой.
-Мы же не хотим его разбудить, ммм?
Вы хихикаете, потому что Саймона только ядерной бомбой и можно разбудить. Марта собирает осколки и уходит. Счастливая улыбка так и не сходит с ее лица.
Тишину нарушает ровное дыхание Саймона, и ты улыбаешься. Может, довольно необычно начинать отношения так, но кто сказал, что вы обычные?
Саймон сонно тыкается носом тебе в грудь. Значит, согласен.
-
-
04.12.2010 в 12:23Внутри у тебя гудят засунутые в банку пчелы
нравится ваш слог и детали.
на четвертом канале показывают ″Шлюху Дьявола″.
спасибо
-
-
04.12.2010 в 14:37спасибо огромное
очень понравилось
-
-
05.01.2011 в 19:40-
-
24.02.2011 в 08:51-
-
09.03.2012 в 20:56-
-
01.11.2013 в 22:57